Николай Лебедев:
«Олег Меньшиков похож на моего отца» 

Как возник в вашей жизни Харламов?
Неожиданно. Я ведь человек, никогда не занимавшийся спортом. Только фитнесом.
То есть в области хоккея полный профан?
На первый момент – да. Но ведь моя задача как режиссёра – не встать на коньки и научиться гонять шайбу. Александр Митта снимал фильм «Экипаж», однако не был при этом авиатором. Конечно, взявшись за проект, я стал читать книги Харламова, Тарасова, смотреть записи матчей. Но всё равно хоккей для меня – лишь среда, в которой происходит наша история. А сама история – человеческая, как в любом фильме. Если в итоге она будет качественно рассказана, это заинтересует и знатоков хоккея, и тех, кому он вообще безразличен. Любого зрителя, который придёт в кинотеатр.
Авторы сценария Михаил Мостецкий и Николай Куликов, насколько мне известно, совсем молоды.
Да, им около тридцати.
Как член экспертного совета Фонда кино я изучаю каждый год тонны сценарной руды и могу сказать, что «Легенда № 17» - практически шедевр. Динамичный, остросюжетный, пронзительный до слёз, с яркими характерами и внятным патриотическим посылом. Но ведь это далеко не первый вариант?
Третий. Впервые я прочитал сценарий «Харламова» сразу после выпуска «Волкодава». Большой, очень подробно сделанный, очень достоверный и уважительный к персонажу, но скучный байопик. Я отказался, поскольку не понимал, с какой стороны могу к этому подойти. Прошло время, и Леонид Верещагин снова спрашивает меня: «Коля, не хотите ли прочитать сценарий фильма про Харламова?» Я говорю: «Видите ли, Леонид Эмильевич, дело в том, что я его читал». Он говорит: «А это уже другой». «Ну, конечно, давайте», - отвечаю из вежливости, а сам понимаю, что не буду этим заниматься. Открыл сценарий – он оказался уже гораздо более любопытным, плотным, но всё равно, на мой взгляд, страдал излишней повествовательностью. О чём я и сообщил Верещагину. А он мне: «Не хотите ли третий прочесть?» Тут я выпал в осадок… И вот третий сценарий зацепил меня практически с первой страницы. Там очень чётко прослеживалась история становления личности. А это интересно каждому человеку. Стремление достичь звёзд, самореализация в жизни, как преодолеть неверие мира и собственное неверие в самого себя… Кроме того, там возникла история взаимоотношений Тарасова и Харламова, ментора и ученика, отца и сына. Причём это так остро напомнило мне мои личные отношения с отцом, что я понял: надо снимать. А когда возник Олег Меньшиков и встал в кадр, меня поразило, насколько он похож на моего отца даже внешне. История стала совсем уж личной, глубоко волнующей.
Трудно работать с Меньшиковым, если ты не Михалков?
Знаете, мне всегда говорили: «С Меньшиковым сложно, ты с ним не справишься». Но, честное слово, мы прекрасно работали. Быстро нашли общий язык, до сих пор перезваниваемся, поддерживаем контакт. Это человек, который очень точно знает профессию и обогащает режиссёрские идеи своими, причём снайперски. То есть он не приносит ворох идей, он приносит одну, но сразу попадет в десятку.
Сугубо хоккейные сцены снимали тоже вы?
Да. Точнее так: я их не ставил, но придумал. Устроил себе гигантский марафон, раскадровал всю картину заранее. Хоккей, да и футбол – не хочу обидеть болельщиков – игры достаточно монотонные. Помчались туда, помчались сюда… А в кино должно быть: ступенька за ступенькой, по нарастающей к кульминации. Мне важно было выстроить игру, как драму человеческих взаимоотношений. Потом к нам приехал канадский постановщик ледовых трюков, и я ему рассказал, чего жду от каждого эпизода. Вот здесь – агрессия, вот здесь – первая надежда… Я не вникал в тонкости, просто ставил задачу: мне нужно, чтобы Харламов мчался отсюда через всё поле и забивал вот из этой точки. Потому что именно так мы получим эмоциональный подъём и взрыв.
Хоккей хоккеем, но ведь в сценарии есть ещё такая экзотика, как бег быков в испанском городе, где маленький Валера Харламов гостит у родственников…
Тут надо отдать должное продюсерам. На съёмочной площадке обычно приходится сражаться с целым рядом обстоятельств. А в случае с «ТРИТЭ» я бы поражён: оказывается, и мы умеем так работать – чётко, слажено, без заусенцев, когда каждая секунда – в дело, когда не такого: ой, что-то не привезли…Продюсеры договорились с властями маленького испанского городка, почти деревушки, и они пошли на то, чтобы на четыре дня городок закрыть. Мы гоняли туда-сюда быков, толпу массовки…
Во что же это вылилось?
Вопрос к продюсерам.
Почему мы всё время ищем опору в героях прошлого? Жуков, Гагарин, Харламов… И попробуй расскажи нам про каждого из них какую-нибудь неприглядную правду – не захотим слушать. Это от бедности нынешнего времени?
Нет, не думаю, что от бедности. Просто люди становятся настоящими героями, к сожалению, только после смерти. Странно снимать биографию человека, который ещё живёт, и неизвестно, как у него дальше всё повернётся. Точнее, американцы это делают, но нельзя сказать, что достигают больших успехов. Кино – это всегда сказка. Любое кино. А сказки удобнее рассказывать о том, что уже случилось, и желательно - с большой дистанции во времени. Жили-были…
И Харламов для вас – герой сказочный?
Я сроднился с этим человеком, с его семьёй. Люди, о которых мы рассказываем, их нельзя не любить. Да, наверное, в реальной жизни они были несколько другими, но сейчас это уже не имеет значения. Нас греет определённый образ, он даёт нам возможность двигаться вперёд. Конечно, Харламов в нашем фильме отчасти идеализирован…
То есть не как Высоцкий в «Спасибо, что живой»?
Там, на мой взгляд, одна основная проблема: отсутствует драматургическая мотивация главного героя. У окружающих персонажей есть цели, а у него нет. Так, видимо, было написано в сценарии. Конечно, человек без цели может быть героем фильма, но только отрциательным.
А вы против сказок про «плохишей»?
В природе человека – создавать положительные легенды. Есть люди, которые что-то сделали в жизни – что-то непохожее, отличающееся, недоступное другим. Если мы хотим, чтобы зрители смотрели наше кино, приходится на основе реальных фактов выстраивать свою конструкцию. Жизнь не поддаётся прямому переложению на экран. И Пушкин, и Жуков, и Гагарин, и Любовь Орлова – все они для нас легенды со знаком плюс. Показать человека, на которого зрителям захочется походить – так искусство выполняет очень важную миссию. Кино – это, прежде всего, надежда. Вышел из кинотеатра – и крылья выросли. А если фильм отнимает силы, зачем он нужен? Я однажды прочитал фразу Андрея Тарковского: «Искусство должно готовить человека к смерти». Извините, не согласен с классиком.
Там ещё продолжение есть: «…и возвысить его душу, чтобы она могла обратиться к добру».
Ну, если так… Тогда я за!